[airad]

Фандом : терминатор 4
Бета: _Jekiny_
Жанр: хм...
герои: маркус райт, джон коннор
Время действия: после фильмы, мои домыслы.
Ворнинг: не мое, ни герои ни вселенная, и вообще - писано в целях отвлечся от другого.



Мало кто заходил к Коннору без стука и не по делу, но Маркус заходил.
Вот и сейчас Райт зашел, бесшумно закрыл за собой дверь и прислонился к косяку в ожидании,когда Коннор очнется от своих мыслей и обозначит, что заметил его присутствие. Но Коннор молчал. Он сидел в центре комнаты, сгорбившись, опустив руки и склонив голову.
И это было странно. Непривычно. Пугающе тревожно.

Маркус привык думать о Конноре, как о непробиваемом. Иногда киборгу казалось, что вместе со своим сердцем он передал ему какую-то еще терминаторную часть. Коннор был большим терминатором, чем сами терминаторы. Одна лишь стальная выдержка и железная воля. Даже когда ему сообщили о гибели наземной базы, Коннор лишь застыл на мгновение, а потом опять стал отдавать четкие, соответствующие ситуации приказы. А ведь все знали, что на базе была его жена… Когда погибла Блэр, Маркус места себе не находил, носился по своей комнате раненым животным и чуть ли не выл от боли; поэтому-то он и не понимал такого спокойствия. Впрочем, он и не был на месте Коннора. Это было очень одинокое место - всегда на передовой, с грандиозной ответственностью за плечами.
После попытки Риза убить Коннора, мальчишку отправили в южный медицинский отряд - и служить, и лечиться. Чип, вживленный Ризу Скайнетом, извлекли, и парень плохо помнил о событиях, тому предшествующих. Коннор по новой рассказывал ему историю.
Маркус некоторое время, (по просьбе Коннора, да и по собственному желанию), присматривал за ним, и было очень странно заново знакомиться с человеком, который забыл его начисто, но которого сам он помнил отчетливо и ярко. Странно и больно. И потом… за Риза он был больше спокоен, чем за Коннора. Потому-то и вернулся. И поражался, как Коннор мог раньше обходиться без него.. Как вообще Коннор выжил без него - такого идеального телохранителя и помощника, которого хрен убьешь - для этого нужно реально постараться? Джон Коннор был самым отчаянным и везучим парнем из всех, кого он только знал.

- Что, Маркус?- тяжело вздохнув, Коннор поднялся со стула.
В глазах не было слез, только мокрые дорожки по щекам, которые он не вытер. Жест выдал бы его также, как и влажные следы, так стоит ли прятать очевидное?
После смерти жены он словно закаменел. Никаких эмоций, кроме жгучей, лютой ненависти к машинам.
После уничтожения сборочной базы подопытного материала у Скайнета стало меньше, машин тоже, и от того они становились все хитрее и осторожнее. Человекоподобным терминаторам делали резиновую кожу, а Т-800 - тех самых, что почти как люди, - вообще можно было по пальцем пересчитать. Машины наносили точечные, но разрушительные удары, выискивали и уничтожали наземные аэродромы с такими ценными и редкими самолетами. Блэр хоть взлететь успела, а многие ребята сгорели на земле вместе с машинами…
Ненависть была понятна и обоснована.
Да вот только раньше была еще и любовь. Пусть не ко всему человечеству, но хоть к конкретным его представителям. И непонятная уверенность в победе. Эта спокойная уверенность, что так воодушевляла всех вокруг: враг будет разбит, победа будет за нами.
Впрочем, уверенность была и теперь, только вот взгляд у нее был неуютный, точно выжженный, и каменная маска вместо лица. Которая вдруг треснула.

День смерти Райт знал и помнил. Тогда что… день свадьбы?
Сердце у Маркуса дрогнуло… сердце Коннора.
Там, в далекой другой жизни, он редко с кем обнимался. В его памяти четко отпечаталось только одно объятие, когда он прижимал к себе обмякшее родное тело, а кровь струилась сквозь пальцы, и стук сердца затихал под ладонью. Он не любил это вспоминать.
К черту субординацию.
Он сделал шаг вперед и с силой привлек Коннора к себе.
Коннор напрягся и попытался отстраниться, но Маркус лишь крепче прижал его и прошептал:
- Мне жаль.. Мне так жаль, Джон.
Тот затаил дыхание, судорожно вздохнул - и крепко обнял в ответ.
Маркус прикусил губу и стиснул его сильнее. Как они могли так жить? Как ОН мог так жить? В этом постоянном ужасе подполья, в полной безнадеге? У него от нескольких месяцев такой жизни мурашки по коже, а Коннор и все остальные в этом не один десяток лет… И иногда он не понимал, как Коннор может быть уверенным в том, что у них есть шанс, когда его точно нет? Ведь механизмы не одолеть? Они сильнее по-любому, и людям остается только выживать. Доживать. Не без борьбы , но и без особых шансов на победу.
Маркус воевал, потому что мог и умел это делать. Потому что редко сдавался без борьбы, потому что у него такое тело и такое прошлое, что с ними не страшно. Но Коннор воевал так, будто знал, был уверен, что они победят и...

Внезапно Маркус почувствовал, что тело предает его, что руки - правая, которая совсем как человеческая, и левая, в извечной кожаной перчатке, - сжимают человека все сильнее и сильнее, а Коннор безуспешно пытается вырваться из его хватки. Маркус мотнул головой, моргнул: все, что выше шеи, ему подчинялось, но вот руки… Он не мог отпустить Коннора. Он держал его одной рукой за плечи, другой за локти - и руки Коннора бугрились от напряжения, но не могли и на миллиметр пошевелиться. Ноги бессильно дергались, повиснув в воздухе, не нанося киборгу никакого ущерба. Что такое человеческая кость по сравнению с хромированной сталью - у нее нет малейших шансов.
Маркус быстро осмотрелся. Стены, чтобы разбить об них голову и вырубить себя, были далеко, а горло будто сжали изнутри, и позвать на помощь он никак не мог. Коннор тоже: его грудная клетка едва выдерживала, чтобы не превратиться в мешанину из обломков ребер и внутренних органов. Маркусу показалось, что он услышал треск.
- Джон, сделай что-нибудь! – прохрипел он.
И тот сделал. Маркус почувствовал, как пальцы Коннора - единственное, что не было зажато и могло двигаться, - зашевелились у него в паху, на внутренней стороне правого бедра, а потом вдруг - "щелк" - Коннор вырвался из кольца безвольно опавших рук
.
Маркус с ужасом осмотрел свои ладони. Ощутил небольшое покалывание, как после отека, и пальцы вновь оказались полностью в его подчинении.
Он знал об этом уязвимом месте, видел диаграммы, но никогда им не пользовался в контактном бою. Ему легче было открутить терминатору голову, чем церемониться.
Коннор дышал глубоко , со свистом и хрипами.
- Так, похоже это не запах, не голос, не слово и не картинка. Это движение... прикосновение? Сработал датчик «Джон Коннор суперблизко»? С Блэр у тебя такое было?
Коннору всегда нужно было все выяснять. Тут же. Не успев отдышаться.
- Может оставим это инженерам, командир? Меня обездвижат и осмотрят.
- Ха! - Коннор недобро прищурился и усмехнулся:
- Я могу с тобой справиться.
- А я не могу,- выдохнул Маркус тревожную правду,- и мне это чертовски не нравится. И с Блэр у меня таких косяков не было.
- Окей,- Коннор встал к нему вплотную. Глаза в глаза. Дернул бровью:
- Никаких убийственных порывов?
Маркус прислушался к своему телу и отрицательно мотнул головой. Коннор сделал микроскопический шаг вперед, достаточный для того, чтобы их тела стукнулись друг о друга. Левая рука его замерла на бедре Маркуса.
Маркус осторожно обвил его руками, подождал.
- Ничего.
- Интересно.
Коннор, не опуская левую руку, правой обнял Маркуса за плечи, подождал чуть-чуть и опустил ее на поясницу. Тут же руки Маркуса начали свое смертельное сжатие.
И опять щелчок, и руки потеряли свою самостоятельность. Пальцы Коннора подрагивали у него на бедре. Он не делал попыток отстраниться. Уголки губ тоже прыгали.
- Мне просто не нужно тебя обнимать,- неверяще произнес Коннор. - И всего-то.
Маркус подумал, что это не является запретом в обратную сторону.
- Расскажешь кому, убью, - смертельно серьезно произнес Коннор, а потом уронил голову ему на плечо и засмеялся.
Маркус никогда не слышал, чтобы Коннор смеялся. Наверное потому, что тот никогда не смеялся. Улыбка, ухмылка, оскал - они были. Но не смех. А теперь Джон смеялся ему в плечо, и Маркус думал, что у них - у человечества - есть шанс. И как все-таки здорово, что к Коннору никто, кроме него, больше не заходит без стука..